"(...) А ведь где-то наверняка есть узелок, связывающий меня с самим собой. Когда-нибудь в далеком загадочном мире я обязательно встречу самого себя. Хорошо бы там было тепло. А если еще несколько банок холодного пива, то больше и желать нечего. Там я стану самим собой, а тот, кого я считаю самим собой, воплотится в меня. И граница между нами сотрется. Должно же где-то быть такое удивительное место… (...)"

"На самом деле, страшнее всего толпа, которая за чистую монету принимает ложь...

(...)

Ничего не предлагает, ничего не понимает, лишь повинуется стадному инстинкту и пляшет под дудочку чужих мнений, красиво звучащих и удобоваримых. Они не задумываются ни на йоту о том, что могут в чем-то ошибаться; даже не догадываются, насколько бессмысленно и безвозвратно вредят другим людям. И за свои поступки они не собираются отвечать. Страшнее всего - такие вот люди".

Ко многому привыкаешь.
И к дыркам в голове.
И к тому, что большинство людей - просто сквозняк.

В лучшую или худшую сторону ситуация может измениться в любой день или момент. Хоть завтра, а может уже сегодняшним вечером. В какую сторону она изменится меня уже особенно не интересует. Меня завораживает сам факт перемен. Иногда мне чудится, что во мне уживаются две разные личности, которые между собой прекрасно дружат, но смотрят на мир будто бы с разных сторон. Это трудно объяснить. Но так легче справляться с проблемами, плохим настроением. Проще воспринимать реальность, будучи неизлечимым идеалистом. Также это позволяет одновременно быть консерватором и с огромным рвением поглощать всё новое, быть в курсе всех событий, бездельничать месяцами, а потом сделать полугодовую норму за две недели.

Пьяный и в костюме, вчера я танцевал под Ника Кэйва. А дело было так: мой брат пролил пиво на клавиатуру, клавиатура перестала работать, я сильно разозлился, купил вина, надел пиджак с брюками и начал танцевать под Ника Кэйва... вместе с братом. Никакой логики, я понимаю. А на кой эта логика мне сдалась...
Песенка WEEPING SONG просто завораживает. Научиться танцевать под Ника Кэйва под силу каждому, могу научить. Для этого вам потребуется бутылка вина и сигареты. В одну руку берём бутылку, в другую - сигарету, и начинаем двигаться под шикарный ритм. По-моему, под WEEPING SONG лучше танцевать в костюме.
За что мне нравится Ник Кэйв... нет, не потому что он родился с хвостиком... и даже не за умение хорошенько напиваться во время съёмок своих клипов... Наверно, он нравится мне за то, что умеет одновременно казаться смешным и серьёзным. Такое сочетание позабавит любого.

Сегодня я читал книгу, в которой упомяналось о белых медведях. "Они спариваются только раз в году. В их мире супружеских отношений не существует", - писалось там. Они на самом деле очень одиноки. "Просто случайно встречаются блуждающие по ледяным просторам самец и самка, и на месте встречи происходит случка. Причем совсем недолгая." Потом самец спрыгивает с самки и убегает, ни разу не обернувшись. "Никаких взаимоотношений у них не существует. Никакой нежности друг к другу не питают." Судьба у них такая, наверно.

Размышляя о белых медведях, я перелил пиво из банки в большую кружку с надписью "Дальний Восток" и сделал три больших глотка. Белые медведи не вылезали из головы минут тридцать. За это время я успел разгадать для себя одну несложную головоломку.

"Мы не киты", - думал герой "Трилогии Крысы", разглядывая в океанариуме китовый пенис.

"Я не белый медведь", - думал я, делая очередной глоток пива.



"Спать с женщиной: порой я смотрю на это как на нечто большое и серьезное; иногда же, напротив, не вижу в том ничего особенного. Бывает секс как терапия для восстановления сил, а бывает секс от нечего делать. Секс может быть от начала и до конца терапией, как может быть с начала и до конца — от нечего делать. Секс, начавшийся как отменная терапия, вполне может завершиться банальным сексом от нечего делать, равно как и наоборот. Наша половая жизнь — как бы тут лучше выразиться? — в корне отличается от половой жизни китов.

Мы не киты — вот один из главных тезисов моей половой жизни."



Мне в голову пришла мысль, что не у всех людей половая жизнь в корне отличается от половой жизни белых медведей. Именно по этой причине я не могу говорить за всех. Но я не белый медведь. Таков тезис моей половой жизни.

«Проблема в том, что ты мне ничего не даешь, — писала жена. — Если точнее — в тебе нет ничего, что ты должен мне дать. Да, ты — нежный, внимательный, привлекательный, но жизнь с тобой — что со сгустком воздуха. Конечно, вина в этом не только твоя. Думаю, найдется немало женщин, способных тебя полюбить. Даже не стоит мне звонить. А все, что осталось моего, — уничтожь».



— Сколько раз я видел один и тот же кошмар. Просыпаюсь посреди ночи весь в поту. И всегда умираю во сне — в кромешной тьме, жуткой и медленной смертью. Просыпаюсь, но кошмар не уходит. И это в нем самое страшное. Открываю глаза — горло ссохлось. Иду на кухню, открываю холодильник. Естественно, холодильника у меня нет, поэтому я должен понимать, что это — сон. Но в тот момент про это совсем не помню. Продолжаю думать: что-то тут не Так, — и открываю дверцу. А внутри — кромешный мрак. Лампочка погасла. Думаю про себя: неужели свет отключили, — и засовываю внутрь голову. Вдруг изнутри высовывается рука и хватает меня за шею. Чувствую — рука мертвеца. И вот эта самая рука тянет меня своей нечеловеческой силой внутрь. Я ору что есть силы и просыпаюсь по-настояшему. Такой вот кошмар. Постоянно один и тот же. Все одно к одному. И всегда до ужаса страшный. Настолько реальный, что мне кажется — я умер уже несколько раз.



Предчувствие — это своего рода подмена. Иногда оно превосходит реальность и становится чем-то живым. И в этом главная опасность предчувствия. Понимаешь?..

Целый день в себе. Пустой скучный день, если не считать парочки смешных моментов. Искусственно замедленный жизненный темп через энное количество дней придётся искусственно ускорить. Играть со временем - это целое искусство и в этом искусстве не так легко отыскать второго такого мастера, как я. Аплодисментов не надо.
Сегодня утром я наткнулся на нестиранную майку, в которой часто щеголял на прежней работе. Месяц она валялась в сумке, с которой я приехал из Питера и, вот, только сегодня была обнаружена. Что я искал в той сумке - сам не знаю, но кроме грязной майки ничего не нашёл. Может, её и искал, поди теперь разбери... Мне никогда не передать словами то, как она пахла. Нет, это не запах пота или чего-то в таком роде... это запах ванили, вина мускатель вперемешку с вином "рислинг", слабый аромат рома, добавим сюда немножко ирландского крема, гавайский орех и медные комплексы хлорофиллов, замиксуем туда же лимонное масло, персик, клубнику, ананас, сливу и киви, грибы по вкусу - новый аромат готов. Представить такое нереально, поверьте. На работе я пропитывался настолько, что по дороге домой в метро часто с улыбочкой наблюдал, как с явным интересом принюхиваются люди. На самом деле это приятный запах, очень необычный и в каком-то смысле неповторимый. Поэтому, закидывая легендарную майку в стиральную машину, я испытал искреннее сожаление. А что поделаешь, не на стенку же её вешать.

"Сколько ни жди, сколько ни думай, к прежнему возврата нет. Это он и сам понимал прекрасно.

Куда ни податься, от себя не убежишь. Как от тени. Всегда следует за тобой по пятам."

Деньги заканчиваются, осталось всего ничего. В ближайшее время придётся задуматься о заработке. Что-нибудь придумается. А пока можно жить днём сегодняшним. Какое-то время я думал, что именно так жить и надо. Ведь на самом деле, что у нас есть, кроме сегодня. Но раньше мне казалось, что кроме сегодня у меня ещё есть будущее. Светлое, полное событий и радостных моментов. Я и теперь много думаю и мне много чего кажется. Но я ничего не знаю и очень мало в чём уверен.

Уже несколько раз подряд снилось, что я возвращаюсь домой. Туда, где родился. Словно там ждёт меня кто-то, а может, сами края пытаются намекнуть через сон, что там моё место. В реальности же понимаю, что никто меня там не ждёт. Во сне я еду на машине по узкой прямой дороге. А в конце этой дороги высится длинный высокий забор. Стоят какие-то военные. Они проверяют мои документы, после чего открывают железные ворота - проезжайте. Я медленно еду по посёлку своего детства. Чистое небо: ни единого облачка, солнцу ещё далеко до заката, однако уже не полдень. По обеим сторонам от безлюдной улицы зеленеет трава. Это лето. В моих снах там почти всегда лето. Я поворачиваю направо, потом налево. И вот уже мой дом и моя парадная. Остаётся подняться на второй этаж и войти в квартиру. Дверь не заперта и даже чуть приоткрыта. На лестничной площадке не заперта только одна дверь и ведёт она в мою квартиру. Я вхожу в прихожую, разуваюсь и прохожу в комнату. Сначала в одну, затем в другую. Никого нет. Всё стерильно чисто, будто бы каждый день кто-то убирает. Обстановка не изменилась с тех времён, как я был в этой квартире последний раз. Ничего не тронуто. Даже треснувшее стекло никто не удосужился поменять. Тихо. Очень тихо. Я подхожу к окну и всматриваюсь в тёмные окна дома напротив, потом неотрывно смотрю на улицу. Никого нет. И ни одного звука, кроме далёкого пения птиц. Это производит странное впечатление. Картина вовсе не кажется безжизненной, но, в то же время, на ней никак не обозначено присутствие человека. Я снова разглядываю окна дома напротив и пытаюсь понять: есть кто-нибудь там, за ними, или все люди действительно покинули это место. Раньше улица была наполнена жизнью, множеством различных звуков. Мне чудятся скрипы детских колясок, далёкий лай собак и детские крики. Но это только память. Сейчас ничего не слышно, кроме времени. Этот едвауловимый шум можно услышать только если отключить всё остальное. Это течение времени. Значит, время не остановилось здесь полностью. Наверно, просто все куда-то уехали, как и я десять лет назад. Но теперь мне не хочется никуда уезжать. Я хочу остаться здесь, остаться, может быть, навсегда. Это моё место. На лице появляется улыбка. Окружающие предметы, дом напротив, улица - всё начинает терять краски, бледнеть и очертания окружающего пространства, казавшиеся мне такими реальными, тают, подобно сигаретному дыму, уходя бесследно. Я хочу остаться, так не хочется уходить. Сон исчезает. Я просыпаюсь. Пытаюсь снова заснуть - бесполезно. Меня опять отбросило на десять тысяч километров на запад. Я снова в городе, пусть не таком шумном, как Петербург, но от этого не менее чужом, бесчувственном и пропахшем бензином.

Борт 42330 давно сгорел. Я видел, как он полыхает, выбрасывая в атмосферу чёрные клубы дыма, видел, как плавится обшивка из дюрали, видел, как после собирали обломки и увозили на грузовиках. Борт 42330 - самолёт моего детства, казавшийся таким огромным. Когда-то он мог доставить вас куда угодно. Борт 42330 своё отлетал, он хорошо послужил людям.
А самолёты теперь такие длинные, толстые и летают тысячи километров без дозаправки.
Когда-нибудь и я смогу полететь домой.