И как всегда я в сотый раз вновь и вновь
Сбивая руки в кровь
Стучусь в закрытую дверь
И страшно мне только от мысли одной
Что происходит со мной
И что со мной теперь...
Вынурнув из сна, я нырнул в сырую могильную яму своего тела. Я почувствовал острую боль в грудной клетке, будто ржавая тонкая спица резко проткнула сердце насквозь. Не впервой. Чем дальше, тем чаще. Чем дальше, тем больнее. Машинально положив правую ладонь на грудь и чуть приподнявшись в постели, стал озираться по сторонам. Наверное, желал убедиться, что всё ещё... жив. Совсем рядышком посапывало усато-мяукающее создание, устроив уютное гнёздышко между моих ног; позвякивания тарелок и запах жареной яишницы с колбасой доносились из кухни. Живой... Комнату осветила добродушная улыбка друга. "Вставай, завтрак готов!", - прозвучало как в Академии: "Рота!!! Подъёёёём!!!!!!!!"
"Ещё пять минуточек поваляюсь, ладно?", - сказал я хрипло, невнятно, да и вообще, как после перепоя. "Как хочешь. Только и делаешь, что спишь", - было ответом. Интересно, что бы произошло, скажи я так в Академии своему командиру... "Пять минуточек поваляюсь ещё, а?" Теперь такое и в кошмаре не приснится. И всё-таки интересно.
Но сны той ночью снились совершенно иного плана. В последнее время они просто преследуют меня, высасывая из головы последние остатки разума. Когда они снятся, я практически не отдыхаю. Я отдаю почти всю свою энергию. Вот почему после них подниматься бывает так трудно. Сны ли это, схожу ли я с ума... Сумасшедшие по второму разу с ума вроде не сходят...
Но что тогда происходит...
А главное...
почему...
и зачем.
После завтрака ещё какое-то время делил с другом пустоту своей головы. Предаваясь безделью и наслаждаясь первыми выходными мая, мы пили дешёвое баночное пиво и, переодически открывая холодильник в поисках подходящей закуски, морщились от одного только вида дорогущей водки, что осталась после первомайской вылазки на природу.
Наши обычные выходные, наши привычные выходные. Они беззаботны, наполнены бредовых фраз, бессмысленных разговоров и прочими "опилками" - от всего этого не устаёшь только с особыми людьми... с ними ты вибрируешь на одной и той же частоте, я бы так выразился.
Но мне нездоровилось. Нездоровилось с самого утра. Захлёбываясь смехом, как нервнобольной, я мог резко заткнуться. Что-то огромное вставало у меня поперёк горла, когда я пытался разделаться с завтраком и пиво никак не шло, несмотря на все старания "не нарушать традиции". Во мне завелось нечто быстрорастущее, больнопульсирующее, постояннопрогрессирующее... как та грёбаная саркома, котрой переболела мать. Только эта моя "саркома" скорее психологическая. Но почему же так остро схватывает порой в груди...
Всё не ново, только глубже, сильней, острей... Стало ясно: это началось опять. Снова в бой, снова война. Война с собой.
Друг всегда замечает, если со мной что-то не то, но не лезет в душу, терпеливо пережидая, когда всё само утрясётся. Не задаёт лишних вопросов, не строит деланной обеспокоенности на лице, в душе сильно беспокоясь при этом... я знаю. Благодарен ему за такой подход. Ведь иногда в такие моменты только и хочется, чтобы тебя оставили в покое. Вот и всё. Дальше справляешься сам. Только сам.
Выходные давали возможность провести время у друга во Всеволожске и просто напросто отдохнуть от всего. У него всегда как на курорте: лес рядом, мороженое с фруктами в холодильнике, парочка дурдомных котов для веселья и пиво, которое если и заканчивается, то магическим образом появляется снова на прежнем месте. У него можно жить и ни о чём не думать, выставив вперёд руки и наблюдая своим затуманенным сознанием, как сквозь пальцы уходит время, словно песок.
Это оно движется - мы не движемся.
Мы умираем на время.
Можно забросить на это время весь этот театр теней, всю эту муть, весь этот бред.
А время идёт.
Мы - нет.
Мы же вечны. Нам некуда спешить.
Можно читать про себя подобные мантры до гроба и только потом сообразить затухающим остатком разума, как ошибался, будучи молодым и сильным.
Как часто я ошибался...
И...
Всё что потом. Оно как будто бы не про нас.